Неточные совпадения
Но Алексей Александрович не чувствовал этого и, напротив того, будучи устранен от прямого участия в правительственной деятельности, яснее чем прежде
видел теперь недостатки и
ошибки в деятельности других и считал
своим долгом указывать на средства к исправлению их. Вскоре после
своей разлуки с женой он начал писать
свою первую записку о новом суде из бесчисленного ряда никому ненужных записок по всем отраслям управления, которые было суждено написать ему.
— Нисколько, — сказал он, — позволь. Ты не можешь
видеть своего положения, как я. Позволь мне сказать откровенно
свое мнение. — Опять он осторожно улыбнулся
своею миндальною улыбкой. — Я начну сначала: ты вышла замуж за человека, который на двадцать лет старше тебя. Ты вышла замуж без любви или не зная любви. Это была
ошибка, положим.
Алексей Александрович помолчал и потер рукою лоб и глаза. Он
увидел, что вместо того, что он хотел сделать, то есть предостеречь
свою жену от
ошибки в глазах света, он волновался невольно о том, что касалось ее совести, и боролся с воображаемою им какою-то стеной.
Погодите — он придет, и тогда вы очнетесь, вам будет досадно и стыдно за
свою ошибку…»
Видите, как это верно! — сказал он.
— Я бы не была с ним счастлива: я не забыла бы прежнего человека никогда и никогда не поверила бы новому человеку. Я слишком тяжело страдала, — шептала она, кладя щеку
свою на руку бабушки, — но ты
видела меня, поняла и спасла… ты — моя мать!.. Зачем же спрашиваешь и сомневаешься? Какая страсть устоит перед этими страданиями? Разве возможно повторять такую
ошибку!.. Во мне ничего больше нет… Пустота — холод, и если б не ты — отчаяние…
Вглядываясь в ткань
своей собственной и всякой другой жизни, глядя теперь в только что початую жизнь Веры, он яснее
видел эту игру искусственных случайностей, какие-то блуждающие огни злых обманов, ослеплений, заранее расставленных пропастей, с промахами,
ошибками, и рядом — тоже будто случайные исходы из запутанных узлов…
А она, кажется, всю жизнь, как по пальцам, знает: ни купцы, ни дворня ее не обманут, в городе всякого насквозь
видит, и в жизни
своей, и вверенных ее попечению девочек, и крестьян, и в кругу знакомых — никаких
ошибок не делает, знает, как где ступить, что сказать, как и
своим и чужим добром распорядиться! Словом, как по нотам играет!
И почему бы, например, вам, чтоб избавить себя от стольких мук, почти целого месяца, не пойти и не отдать эти полторы тысячи той особе, которая вам их доверила, и, уже объяснившись с нею, почему бы вам, ввиду вашего тогдашнего положения, столь ужасного, как вы его рисуете, не испробовать комбинацию, столь естественно представляющуюся уму, то есть после благородного признания ей в ваших
ошибках, почему бы вам у ней же и не попросить потребную на ваши расходы сумму, в которой она, при великодушном сердце
своем и
видя ваше расстройство, уж конечно бы вам не отказала, особенно если бы под документ, или, наконец, хотя бы под такое же обеспечение, которое вы предлагали купцу Самсонову и госпоже Хохлаковой?
В терроре 93, 94 года выразился внутренний ужас якобинцев: они
увидели страшную
ошибку, хотели ее поправить гильотиной, но, сколько ни рубили голов, все-таки склонили
свою собственную перед силою восходящего общественного слоя.
Дидя хотя и не совершенство, но она еще так мало
видела людей и легко может сделать
ошибку в
своем выборе.
— Извините меня, Анна Петровна, если я сказал что лишнее в вашем доме. Но это долг пастыря, который отвечает за каждую погибшую овцу. Многое
вижу и молчу. Сокрушаюсь и молчу… да. Вот и вы очень огорчали меня, когда ходили на богомолье на Крестовые острова. Конечно, бог везде один, но заблуждения разделяют людей. Петр Елисеич держится относительно веры свободных мыслей, но я считаю
своим долгом предостеречь вас от
ошибок и увлечений.
— Доля правды, — говорит, — и тут есть: способствовал пагубе нашей этот распалённый протопоп. Его невежеству и
ошибкам благодаря изобидели людей, загнали их в тёмные углы, сидят они там почти три века, обиды
свои лелея и ни во что, кроме обид, не веря, ничему иному не
видя цены.
Вошедши в сад, он
увидел в липовой аллее белое платье; яркий румянец выступил у него на щеках при воспоминании о страшной
ошибке, о первом поцелуе; но на этот раз тут была Любонька; она сидела на
своей любимой лавочке и задумчиво, печально смотрела вдаль.
— Нет, — повторил он. — Я, Полина, если хотите знать, очень несчастлив. Что делать? Сделал глупость, теперь уже не поправишь. Надо философски относиться. Она вышла без любви, глупо, быть может, и по расчету, но не рассуждая, и теперь, очевидно, сознает
свою ошибку и страдает. Я
вижу. Ночью мы спим, но днем она боится остаться со мной наедине хотя бы пять минут и ищет развлечений, общества. Ей со мной стыдно и страшно.
Нет, любезнейший Григорий Михайлович, будемте посмирнее да потише: хороший ученик
видит ошибки своего учителя, но молчит о них почтительно; ибо самые эти
ошибки служат ему в пользу и наставляют его на прямой путь.
— Любуетесь Москвой? В эти часы для наблюдений место интересное! Ну где вы
увидите таких? — и он указал по направлению кареты с лакеями. — Это, изволите ли
видеть, крупная благотворительница, известная под кличкой «Обмакни». Она подписывает бумаги гусиным пером и каждый раз передает перо
своему секретарю, чтобы он обмакнул в чернила, и каждый раз говорит ему: «Обмакни». Ну, вот она как-то и подписала по
ошибке под деловой бумагой вместо
своей фамилии: «Обмакни». А вы, конечно, на репетицию?
Теперь, наблюдая за ними, он ясно
видел, что эти люди не носят в себе ничего необычного, а для него они не хуже, не опаснее других. Казалось, что они живут дружнее, чем вообще принято у людей, откровенно рассказывают о
своих ошибках и неудачах, часто смеются сами над собой и все вместе одинаково усердно, с разной силой злости, ругают
своё начальство.
Волгу, природу, города, которые она посещала, товарищей,
свои успехи и неудачи она не описывала, а воспевала; каждая строчка дышала доверчивостью, какую я привык
видеть на ее лице, — и при всем том масса грамматических
ошибок, а знаков препинания почти совсем не было.
Он очень усердно занимался постановкою
своей пиесы, а мы и не смотрели ее репетиции, потому что все более или менее были отвлечены болезнью Писарева; когда же
увидели «Волкова», превосходно разыгранного на сцене, то мы ахнули от изумления, признали «Волкова» одним из лучших произведений Шаховского и сознались в
своей ошибке.
Не надо забывать, что такие пьесы, как «Горе от ума», «Борис Годунов», публика знает наизусть и не только следит за мыслью, за каждым словом, но чует, так сказать, нервами каждую
ошибку в произношении. Ими можно наслаждаться, не
видя, а только слыша их. Эти пьесы исполнялись и исполняются нередко в частном быту, просто чтением между любителями литературы, когда в кругу найдется хороший чтец, умеющий тонко передавать эту
своего рода литературную музыку.
Иван Ильич прислушивался, отгонял мысль о ней, но она продолжала
свое, и она приходила и становилась прямо перед ним и смотрела на него, и он столбенел, огонь тух в глазах, и он начинал опять спрашивать себя: «неужели только она правда?» И товарищи и подчиненные с удивлением и огорчением
видели, что он, такой блестящий, тонкий судья, путался, делал
ошибки.
Петр Дмитрич не лгал. Ему было тяжело и в самом деле хотелось отдохнуть. И в Полтавскую губернию ездил он только затем, чтобы не
видеть своего кабинета, прислуги, знакомых и всего, что могло бы напоминать ему об его раненом самолюбии и
ошибках.
— Она беременна… Вы
видели? Это, в сущности, мой ребенок… Мой-с… Она скоро сознала
свою ошибку и опять отдалась мне. Она его терпеть не может…
Большую
ошибку в чем-то здесь
видел генерал: он, оставшись, по выходе Глафиры, один в
своей комнате, подписал еще несколько бумаг и затем, вскочив вдруг с места, отпер несгораемый шкаф, помещавшийся за драпировкой. Здесь он без затруднения нашел среди множества бумаг письмо, писанное в довольно коротком тоне генералом Синтяниным, с просьбой обратить внимание на Горданова, который, по догадкам Ивана Демьяновича, имел замыслы на жизнь Бодростина с тем, чтобы жениться на его вдове.
Правда, в мине Уайтхеда есть попытка скопировать сознание, позволяющая снаряду самому исправлять
свои небольшие
ошибки и как бы
видеть цель, но это лишь жалкая пародия на глаза…
— Ни слова более, мой дорогой, ни слова более! Подозревать вас — все равно что подозревать себя. Вы моя радость, моя утеха на старости; вами я не умру, ибо я весь в вас. Кабы я знал… ох, ох! кто без
ошибок?.. не привел бы сюда этих глупцов, не подставил бы ушей для их басен, которые тянут их теперь, будто пудовые сережки. Эй! слушайте! — вскричал Липман
своей команде, — если один из вас пикнет, что я нашел племянника в этих дьявольских развалинах, то
видите (он указал на Неву)… в куль, да в воду!
— Да; и притом я в него всмотрелся совершенно случайно. Он так задумчив и потерян, что зашел
ошибкою в мой номер вместо
своего и, не
видя меня на постели, направился было прямо к комоду и стал что-то искать. Я даже подумал, не лунатик ли он, и позвал Марко.
Прежде чем рассказать, как воспользовался я сознанием моей
ошибки в целях строения новой жизни, упомяну в нескольких словах о г-же NN. Как сообщили газеты, эта почтенная дама скончалась и притом при весьма загадочных обстоятельствах, намекающих на возможность самоубийства. Горе ее мужа и осиротевшей семьи не поддается описанию. Так говорят газеты. С
своей стороны, я сильно, однако, сомневаюсь, чтобы здесь действительно имело место самоубийство, для которого я не
вижу достаточных оснований.